Пьеса "Доказательство" известна в основном благодаря фильму Джона Мэддена с Энтони Хопкинском, Гвинет Пэлтроу и Джейком Гилленхаллом, прошедшем в прокате без малого пять лет назад. Хотя в фильме ее композиционная структура перекроена, в том, что касается сюжета, премьера Занусси ничего к нему не добавляет. В то же время спектакль - произведение самостоятельное, и сравнивать его с фильмом вроде бы некорректно, как минимум. Но не сравнивать не получается, да и ничего нет в этом такого уж обидного. Просто кино Мэддена - не выдающееся, нет, но человечное, эмоциональное. Спектакль Занусси больше походит на инсценированное эссе, а его персонажи - на абстрактные математические формулы, а не на живых людей, как ни стараются рамтовские актеры, и прежде всего, Нелли Уварова и Денис Баландин. Героиня Уваровой, дочь великого, но сошедшего с ума ученого - угловатая девица, после смерти отца, с короткой стрижкой, и вовсе больше похожая на мальчика-подростка. Герой Баландина, математик-аспирант и музыкант-любитель, на музыканта походит больше, чем на математика, простой обычный парень с забранными в хипповский хвостик волосами. Они наиболее интересны, поскольку менее всего напоминают героев Гвинет Пэлтроу и Джейка Гилленхалла. Сложнее отцом и сестрой главной героини. Занусси в своей постановке подчеркивает условность образа профессора Роберта, появляющегося либо в фантазиях, либо в воспоминаниях Кэтрин, и Евгений Редько играет в большей степени призрака мертвого человека, нежели собственно человека живого. В связи с этим эпизоды с участием профессора и все остальные сцены выглядят стилистически контрастными - такое решение допустимо, но оно совершенно иначе расставляет акценты, снижает мелодраматизм сюжета, выводит его в плоскость достаточно абстрактных нравственно-философских категорий. При этом Занусси, которого еще в свое время прозвали на ММКФ "Занудси" (я не люблю кинематограф Занусси, его собственные фильмы кажутся мне двойной подделкой - под Вайду с его социальной проблематикой и под Кесьлевского с его христианской философией, при том что Занусси - и не Вайда, и уж тем более не Кесьлевский, а в общем-то, достаточно средний и мало кому сегодня интересный европейский киномэтр), используя прописанную драматургом терминологию высшей математики, ведет разговор о проблематике нравственно-экзистенциальной на уровне примитивной школьной арифметики и дальше "дважды два - четыре" не продвигается. Поэтому образ Клэр, сестры Кэтрин, самостоятельно проживающей в Нью-Йорке и считающей свою сестру сумасшедшей, как и отца, выстроен им, напротив, в подчеркнуто бытовом ключе, в том числе комическом, как в эпизоде с утренним похмельем, и чем точнее, острее отыгрывает его Ирина Низина, тем примитивнее в целом кажется такая вот схематичная концепция постановки, где сложные, в общем-то, характеры, разведены по полюсам, а между ними остается не заполненное режиссером безвоздушное пространство, в котором лично мне было существовать на протяжении всего спектакля неуютно и прохладно - фильм Мэддена такого ощущения не оставлял. Сценография Евы Старовейской также производит двойственное впечатление: основная конструкция - абстрактно-минималистская, две стены с дверными проемами и парапет с видом на небоскребы, а небоскребы - разрисованные под многоэтажные строения ширмы на заднем плане. Костюмы, надо отдать должное художнику, очень точны уместны: свитер грубой вязки и желтое платьице в красный цветочек на Кэтрин, строгий костюм Клер, рубашки и куртки Хала. Надо думать, сдержанность, холодность актеров задана общим режиссерским подходом, хотя здесь как нигде была бы уместна эмоциональность, может, даже иногда и в крайних ее формах. В случае с такими пьесами, как "Доказательство", предпочтительнее выбрать жанр мелодрамы, нежели форму трактата.
Драматургический материал посредственный, а режиссер и актеры не вышли из тони-пулитцеровско-голливудской плоскости банальных решений 2*2=4.
Гениальность, как и любая неординарность, привлекает посредственных авторов – кажется, что будет эффектнее, если написать про гения, а не про обычного человека. И гениальность мстит посредственности, как рентгеном ее просвечивает насквозь. И тогда вовсе не обязательно быть гениальным зрителем, чтобы ее разглядеть и увидеть разницу.
Совсем не великий драматург Фрейн смог заглянуть в бездну в пьесе «Копенгаген» и актеры МХТ и БДТ даже спотыкаясь о синхрофазотроны сумели заглянуть туда вслед за автором. Актерам РАМТ фразы про эллиптические методы даются легче, но в пьесе нет уравнения, нет ни одного «икса», решать нечего.
Чем посредственнее персонаж, тем лучше он удался автору и тем естественнее играет исполнитель, поэтому лучшая в квартете - Ирина Низина (финансовый аналитик, старшая дочь гениального математика, унаследовавшая от отца главное - хорошую память на числа).
Студентка Кэтрин бросает учебу в университете, чтобы ухаживать за психически нездоровым отцом. Она сама мечтает стать математиков, но между учебой и отцом выбирает последнего, чтобы он мог спокойно жить у себя дома, а не в клинике. Она надеется, что рано или поздно ее отец пойдет на поправку и снова сможет заняться любым занятием и сделает в области математики еще какие-нибудь открытия. Но ее мечта не сбывается, отец умирает, оставив после себя множество записей, которые берется разобрать его студент Хал. Неожиданно Хал находит тетрадь с доказательством сложной теоремы и приходит в восторг, что его профессор все же оставил после себя бессмертный труд. Но Кэтрин говорит, что это доказательство – ее… Она очень боится, что однажды ее постигнет та же участь, что и ее отца, что она не сможет жить нормальной, счастливой жизнью, что ей не дадут заниматься любимым делом. Она не дала упечь отца ради его же блага в клинику, она не хочет, чтобы так же поступили с ней. Неожиданно понравилась Нелли Уварова в роли Кэтрин, очень понравилась Ирина Низина в роли Клер. Не знаю, почему жанр спектакля указан как психологическая драма, по-моему это светлая, обнадеживающая и трогательная мелодрама.
Виктория
смотритель
Сообщение: 303
Отправлено: 18.04.10 10:41. Заголовок: Moonlit day пишет: ..
Moonlit day пишет:
цитата:
Не знаю, почему жанр спектакля указан как психологическая драма, по-моему это светлая, обнадеживающая и трогательная мелодрама.
18 марта пан Кшиштоф Занусси, легендарный польский кинорежиссёр – представит свою театральную постановку пьесы «Доказательство» Дэвида Оберна на сцене Российского Молодежного Академического Театра (РАМТ). Занусси уже в третий раз предстает в роли театрального режиссера в России, но «Доказательство» до того ставилось лишь на немецкой театральной сцене, а сама пьеса даже не была переведена на русский язык. Алексей Бородин, художественный руководитель РАМТ, рассказал на пресс-конференции, устроенной в честь премьеры спектакля, о том, как завязалось их знакомство с польским режиссером: «Мне посчастливилось совершенно случайно познакомиться некоторое время назад с паном Кшиштофом. Я большой поклонник фильмов этого режиссера. Когда я увидел за столом за завтраком в Боку перед собой пана Кшиштофа, я замер и потерял дар речи. Любой художественный руководитель театра не может не воспользоваться этим знакомством, так что у нас завязалась переписка. Наконец дело дошло до того, чтобы выбрать пьесу, которую Кшиштоф у нас поставит. И вот тогда, когда пан Шиштоф выбрал пьесу «Доказательство», я понял, что мои мечты сбылись”.
Пан Занусси, доброжелательный и галантный, в роговых очках, которые делают его сходство с Марчелло Мастрояни еще более очевидным, отвечал на вопросы журналистов на почти чистом русском языке. Тут же были и актёры, участвующие в постановке - Нелли Уварова, Евгений Редько, Ирина Низина и Денис Баладин. Спектакль готовился всего три недели. Ирина Низина заметила, что пан Кшиштоф уже через полторы недели «видел спектакль у тебя в голове и смонтировал всё как надо». Она же прокомментировала свой опыт работы с режиссером: «Репетиции плавно перетекали в обед, обед заканчивался, и мы говорили «ну, хорошо, продолжим». Занусси рассказывал истории, которые имели отношение к теме спектакля, из которых мы могли черпать и черпать вдохновение. У пана Кшиштофа есть книги, в которых все люди, абсолютные разные, и студенты, и режиссеры оставляли записи и, как правило, это записи благодарности. Мы открыли такую книгу, и нашли запись Тарковского. Не буду говорить, что там написано, но это чудо. И таких чудес, которые окружают эту семью, много. Мы уже не представляем отдельности пана Кшиштоф, от дома, от нашей репетиционной базы, от его жены, десяти собак».
Все артисты в один голос заявили о том, что опыт работы с паном Кшиштофом был невероятно познавательным. Ведь Занусси знаменит своим почти аристотелевским подходом к учебе: он приглашает студентов со всего мира в свой замок в Польше, дает кров и учит их абсолютно бесплатно.
Главным режиссер считает непосредственно общение: «Мольер со своей труппой не только работал, но и жил. И это очень помогает — если мы живем в одном доме, если мы сидим за одним столом, то это совсем другие возможности общения. В таком режиме можно гораздо интенсивнее репетировать, не знаю, насколько было бы это скорее, чем в других условиях. Для меня это радость, потому что иметь интересных живых гостей, а еще в другом доме жили студенты из Петербурга, потому что хотели присутствовать при репетициях, поэтому за столом было около двенадцати людей. Моя жена это все-таки выдержала. Этот период мне кажется интересным. Скажу по поводу этого режима — я с удовольствием буду так дальше работать, если это будет возможным, ведь дом у меня большой и всегда найдется место для гостей. Я преподаю молодым режиссерам и задаю им вопрос, который помогает подбирать актёров: если ты будешь в купе поезда – а у вас, в России, можно ехать и две недели – с кем бы ты садился в одно купе, а с кем бы не садился? Необходимо брать людей, с которыми приятно сидеть в одном купе, потому что будет найден необходимый контакт. С этими людьми (тут режиссер показал на присутствующих актёров) я такой контакт нашел. А между сапожником и режиссером большой разницы нет».
Занусси, по первому своему образованию физик, заявил, что спектакль непосредственно связан с его опытом пребывания в научной среде, ведь главный герой, которого играет Евгений Редько, безумный, но гениальный учёный-математик. Хотя своеобразное «доказательство» в спектакле скрыто в другой – близкой всякому человеку – сфере.
«Это рассказ о профессоре физики и математики, рассказ о моих знакомых. Есть такие среды в обществе, в которых я чувствую себя как дома. Если бы мне хотелось поставить работу о жизни молодежи на улицах, я бы не взялся, не моя это среда. Пьеса основана на общеизвестном факте, жизни математика и экономиста, ныне здравствующего. На основе его феномена, он настоящий шизофреник и лауреат Нобелевской премии, и была снята картина «А beautiful mind», и был еще один фильм на основе этой пьесы, где тот же самый мотив, мотив сумасшедшего гения. Этот феномен нас очень волнует, ведь между сумасшедшим и гением, между хорошим и плохим — один шаг», - пояснил Занусси.
Режиссер отметил, что главная завязка спектакля в том, что придется гадать, «доказывать» что дочь профессора психически ненормальна. Или же гениальна? Ответ мы узнаем лишь в конце. «Тут вопрос касается нормы. С русскими людьми я тесно познакомился в первый раз в семидесятые годы, когда впервые выезжал заграницу. Я общался со средой ваших первых эмигрантов. Они обратили внимание на то, что мой русский уж очень какой-то «комсомольский». Я употребляю слово, которое вы употребляете без перерыва «нормальный». Его у Чехова нет, у Толстова — нет, это социалистическое слово двадцатых годов, это план, планировка, Госплан, норма. Это смешное слово, пустое совсем. Но в этой пьесе вопрос нормы поставлен серьезно — когда гений, когда сумасшедший, и хватит немножко любви, и человек от края отчаяния может перейти к нормальности»
Занусси необычен еще и тем, что опровергают своим примером моду, которую взяли многие режиссеру, стремление перебраться из театра в кино: «В театре можно до чего-то докопаться, это очень живая работа. А в кино у меня премьера раз в пятнадцать минут — ничего нового. Но в театре я чувствую себя дома только если это такая же ткань, такая же материя, что и в кино, тогда я могу чувствовать себя довольно компетентным. Я думаю «Доказательство» найдет своих почитателей, потому что это, безусловно, зрительская пьеса, хотя там и ставятся довольно серьезные вопросы. Но она уж точно не развлекательная».
Евгений Редько: 4 апреля у нас был спектакль «Доказательство» великого режиссёра Кшиштофа Занусси. У меня там три сцены. И у меня в первом акте самая первая сцена. Две сцены ещё во втором акте. И я, как правило, сижу в гримёрке и слушаю весь спектакль. Не отрываясь! Знаете, иногда даже кто-то заходит, я нервно говорю или «Закройте дверь!» или «Подождите, не мешайте!» Они же думают, что я просто сижу. А тут вдруг, не знаю, что на меня нашло, я вышел в фойе, побежал на третий этаж, и сел на пустой — балкон это что ли у нас? — то есть на самый верх, где нет зрителей. И я открыл для себя спектакль! Несколько спектаклей уже прошло после премьеры, а я смотрел его с таким удивлением! Я смотрел как зритель. Сидишь тихо, зажавшись, чтобы зрители не увидели, в гриме — я там седой человек — в костюме. И не можешь не реагировать. Я заметил, что реагирую вслух. Иногда реагирую раньше, чем зрители, и зрители подхватывают мою реакцию. Это не только смех, это и какое-то вдыхание, которое оказывается слышно. Спектакль такой камерный и декорации сделаны очень здорово, они приближены практически на авансцену. Вам нужно обязательно пригласить этот спектакль сюда. Вы не представляете, что это будет! Это такой уникальный, волшебный спектакль четверых актёров! Он так близко! Эти чувства, эмоции — они в молчании оказываются видны, и камерный спектакль играется на большой зал. Я бы никогда в это не поверил, что это трогает. Это придумал Бородин (с гордостью)! Спектакль пана Кшиштофа, но он придумал, чтобы камерный спектакль шёл на большой зал, огромный зал, приближенный вот так вот. Как это интересно было! Я сейчас даже не могу объяснить. Понимаете, я не хвалю спектакль — я не могу объяснить, что со мной произошло. Это очень интересно! Когда пан Кшиштоф приехал и рассказал сюжет, я спросил тогда, до репетиции ещё: а не будет ли это скучно? Он так немножко улыбнулся внутри — я увидел эту улыбку — и говорит: «Нет, это не будет скучно. Это на Бродвее играет четыре известных актёра и всегда при переполненном зале. Вы прочитайте пьесу — это очень интересные и даже в чём-то забавные диалоги». Я думаю, ну, забавные диалоги, сколько этого хватит на одну сцену? И вот как всё оказалось! У нас знаете, какое слово повторяли зрители после премьеры? Они повторяли одно слово: волшебство! Господи, ну какое там волшебство из жизни учёных? Волшебство искусства они, наверно, имели в виду. Это волшебство подачи. Я потом скажу: ребята, успейте взбежать наверх и увидеть это! Это нельзя объяснить, это только надо увидеть, чтобы понять то, о чём говорят зрители.
Отправлено: 06.11.10 18:03. Заголовок: из отзыва в сети: М..
из отзыва в сети:
Мне ужасно жалко героиню Ирины Низиной Клер. Создается иногда впечатление, что Кэтрин является главной героиней только потому, что она унаследовала талант отца, превзошла его и написала доказательство. А значит, она нужна обществу, интересна ему. А Клер такого таланта не имеет. Соответственно не имеет к себе всеобщий интерес. Ей обидно, завистно. Она хочет стать нужной своей сестре, помочь. И делает этот так, как умеет. Но ничего не получается.
Авторы наделили Хала аристократичным профилем, спокойным и доброжелательным нравом, некоторой сентиментальностью, а также дотошностью и скрупулезностью, которые сделали бы честь любому научному сотруднику. Хал незаменим, если нужно успокоить разбушевавшуюся стихию гения. Он понимает таких людей, видел их множество, разговаривает с ними на одном языке, он для них настоящая поддержка и опора. Но и на Солнце есть пятна - Хала нельзя назвать талантливым. Способным – не более.
Раннее сентябрьское утро. Минималистичные декорации Евы Старовейски позволяют почувствовать его прохладу и прозрачность - сероватый камень балкона и аквамариновые стекла небоскребов залиты белым светом, как раз таким, какой можно увидеть в городах до полудня. На открытой террасе чикагской квартиры профессора следы беспорядка после вчерашней пирушки по случаю похорон хозяина. Кэтрин встала раньше всех, она счастлива, потому что влюблена, и только что пережила самую волшебную ночь в своей жизни.
Она надела желтое платье, которое не очень-то ей идет, но делает ее свеженькой, будто новорожденной. Кэтти приближается к истинному решению задачи, она готова преодолеть одиночество. Ей кажется, что она нашла свое дополнение. Она дополнена, переполнена Халом. Никаких тайн не должно быть между ними. И Кэтрин раскрывает ему свое доказательство.
Хал, а за ним и Клер не верят, что доказательство написано Кэтрин.
Действие второе: Кэ–(Кл+Х)= –1.
Они не говорят этого напрямую, невольно унижая ранимую девушку. Но под таким хирургически белым солнечным светом, который, кажется, проникает во все углы и щели террасы, невозможно что-то утаить, тем более от такого проницательного человека, как Кэтрин. В ответ она словесно уничтожает Хала, заставляя его полностью ощутить собственное ничтожество и несостоятельность. Хал не выдерживает напряжения, и покидает место схватки.
На залитой холодным утренним солнцем террасе отчего дома Кэтрин и Клер пьют «по-быстрому» кофе – перед самолетом, который доставит сестер в спокойный и стабильный мир бизнес аналитиков и психотерапевтов. Клер, как ей кажется, уже вывела формулу идеального для нее покоя – Нью-Йорк, Кэтрин, живущая рядом под присмотром, милый муж. Но Кэтрин хочется другой стабильности, и она умеет за себя постоять. Противостояние, укрепившееся в ней, пронизывает панцирь здравого смысла Клер, раня в ней обиженную и обделенную девочку, которую та старательно прятала в себе. Клер улетает в свою благополучную жизнь одна.
Для того чтобы решить какую-либо задачу, нужно найти верный алгоритм, стратегию поведения. Клер избрала путь отстраненного недоверия, приправленного честной, но от того не менее обидной опекой. Хал – принцип «доверяй, но проверяй». Кэтрин – тактику «лучшая защита – нападение». Все эти методы оказались хороши для дела, но не для жизни. Их родственные и любовные отношения потерпели полную катастрофу.
Действие третье: (Кэ+Х)→1
Пустая терраса, остывающий кофе. Кэтрин переживает «прелести» собственной тактики решения задачи, которая составляет сущность нашей истории. Из тягостных размышлений ее выводит звонок лифта: нужно ждать посетителя. Хал. Слегка выведенный из равновесия недельной разлукой, он делает первый шаг к примирению, потом еще один. Дело Кэтрин – не оттолкнуть протянутую ей оливковую ветвь.
И этот путь – прощения, любви и понимания – кажется мне единственным верным, ведущим не к формальному установлению истины, но к настоящему и стоящему выигрышу в жизни. И пусть в решении Кэтрин и Хала есть «не изящные» ходы, важно, что они пришли к верному ответу.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a> 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума